Лозовчане и не только во времена ВОВ

[Askon]

Добрый день форумчане. Хочу представить Вам ресурс открытого доступа, наполняемый всеми имеющимися в военных архивах документами о ходе и итогах основных боевых операций, подвигах и наградах всех воинов Великой Отечественной. http://podvignaroda.ru/. Для Администраторов форума это не реклама, просто есть возможность узнать о наградах, местах боевых действий и другую важную информацию о своих родственниках.

[TAL_IS_MAN]

Askon
Было бы неплохо, если бы Вы нашли лозовчан на этом сайте и вставили цитаты в сообщение, а не просто ссылку на сайт.

[Askon]

Я нашел приказ о награждении своего дедушки Орденом красной звезды, а так же прочел о его подвиге, который он не рассказывал. А базу фамилий жителей г. Лозовая извините я просто не осилю.

[Неголубий]

На "Подвиг народа" я шукав дані про свого діда. Не знайшов. На жаль, інформація, викладена там далеко не повна, і на сайті це визнають. Інформацію поступово поповнюють, але процес обробки документів досить довгий. Хоча навряд чи існує ресурс, де можна знайти повнішу інформацію. Хоч щось, але можна тут знайти.

[AzaLeo]

Тоже нашел информацию о своем прадедушке. Но там приказ только об Ордене Красной Звезды. А вообще у него 5 орденов - 3 Ордена Красной Звезды и 2 Ордена Красного Знамени. Прошел всю войну и был подполковником и командиром полка. У бабушки много документов, которые в том числе она отдавала в наш музей. Есть и про подвиги, ранения. На знаю как сейчас, но раньше в музее была информация о прадеде. Да и со слов бабушка и прабабушка много рассказывали. Скоро увижу бабушку, попробую все эти документы перенести в цифровой вид и выложить, если это кому-то будет интересно. В любом случае, для себя на память сделаю.

Добавлено спустя 32 минуты 36 секунд:
вот еще нашел:

http://www.podvignaroda.ru/?n=35375866

http://www.podvignaroda.ru/?n=38270834

http://www.podvignaroda.ru/?n=35295920

по самой первой ссылке написано, что призывался Харьковским РВК. Не знаю, может опечатка, а может и совпадение с кем-то другим, вряд ли. Бабушка рассказывала, что они группировались в Чугуеве и оттуда отправлялись на фронт. Может из-за этого. И на счет наград тоже уточню.

[TAL_IS_MAN]

Человек № 36707

Юрий Бамбуров 4 мая 2012 года во время встречи ветеранов с мэром Иркутска.

Всюду в России живут люди с необычной судьбой. Уж чего-чего, а испытаний наша история приготовила с избытком для каждого поколения. Но особенно непросто пришлось тем, на чью долю выпало испытание войной.

Фашистский плен был страшен не ощущением неволи, не отсутствием элементарных условий для жизни, не голодом. И даже не постоянной угрозой смерти. Он был бесконечно страшен тем, что тебя не считали не то что человеком, а даже животным. Ты становился никем…

Отчаянный мальчишка

Завуч пятнадцатой иркутской школы, солидная педагогическая гражданка, степенно шла во вверенное ее заботам учебное учреждение. И вдруг… она не поверила своим глазам – из окна четвертого этажа вышел ученик, прошел по едва заметному выступу в стене и скрылся в соседнем окне. Она едва дошла до своего кабинета и уже там хлопнулась в обморок.

Ученика-стенолаза исключили из школы. Которую, между прочим, строили методом народной стройки: папа, бывший моряк Амурской флотилии, носил наверх по пять кирпичей за раз, мама, балерина, тоже бывшая, – четыре, сын – по одному-два. Стройка началась в апреле, в сентябре ребята уже сидели в новых классах.

Любителя выходить через окно звали Юрка Бамбуров. В 1938 году он в составе команды иркутян Виктора Марецкого, Гдалия Бардзы и Владимира Власенко установил всесоюзный юношеский рекорд в эстафете 4х100 м. Рекорд продержался два года и был побит москвичами.

Успел уничтожить танк, который готовился произвести залп по машине начальника артиллерии дивизии. А дальше – провал, темнота… Контузия. Очнулся в овраге под дулами вражеских автоматов. С этой черной даты начался отсчет дороги в ад, которая длилась 760 дней.

На этом парадоксы в судьбе отчаянного иркутского мальчишки и отличного спортсмена не заканчиваются. За довольно безобидные, по нынешним временам, проделки его не хотели принимать ни в одну школу (суровые нравы царили в советской педагогике!), однако вместе с аттестатом об окончании школы № 2 Юрий получил золотую медаль. Поступил в Иркутский горно-металлургический институт, но проучился недолго – 24 октября 1940 года призвали в армию. Увезли недалеко – на станцию Батарейную. Стал Бамбуров учиться на младшего военного техника, специалиста по 76-миллиметровым пушкам, 122-миллиметровым гаубицам. Отсюда и пошли военные дороги Юрия Бамбурова.

По военной дороге…

День 22 июня 1941 года начинался как праздник. Отдыхали. Купались в Ангаре. Стирали гимнастерки. Прибежал посыльный, уже из другой жизни, – всем вернуться в расположение. Впечатление такое, как будто донесло запах гари. Вероломное нападение… Хотя свято верилось тогда, что победа придет быстро, не зря же сдавали нормы на значки «Готов к труду и обороне», «Ворошиловский стрелок», не зря пели «От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней».

А 23 июля 1941года в Москве на Большом Калужском шоссе Бамбуров и его товарищи на себе испытали, что такое бомбежка. Но не растерялись, тут же забрались на крышу Института стали, гасили и сбрасывали вниз зажигательные бомбы. Первую Юрий сбросил голыми руками.

Так началась для него настоящая война. Направили в пятый запасной полк, что стоял в Курске. Попал в отряд старшего лейтенанта Пузанова, который предназначался для борьбы с диверсантами. Вооружение – на десять человек одна трехлинейка, две учебных винтовки с просверленными патронниками, остальные деревянные. Так и учились. Правда, когда шли на задание, получали несколько автоматов.

Вскоре поняли, что разгромить врага на его территории если получится, то очень нескоро. От Курска до Воронежа отступали по жирному чернозему, увязая в нем вместе с техникой. А по большаку, что в километре, туда же, на восток, двигались немцы. Временами перестреливались, но активных боевых действий не вели, каждый выполнял свою задачу: одни наступали, другие отходили. Но горечь от бессилия копилась…

По врагу – из его же пушки

Дорога увела Юрия на Дон, на Воронежский плацдарм, в район Верхнего и Нижнего Мамона. Воентехник первого дивизиона первой стрелковой дивизии 1026 артиллерийского полка Бамбуров получил задание осмотреть трофейную пушку, по возможности отремонтировать. Отремонтировал и тут же открыл орудийный огонь по пулеметному гнезду, устроенному на небольшой церквушке. Немало наших солдат оттуда положили. Бамбуров уничтожил смертоносное гнездо, да около взвода солдат неприятеля. Был представлен к награде. Но… затерялось где-то представление.

Да не за награды воевали. Как гласит солдатская истина – воюй по уставу, завоюешь честь и славу. Бамбуров воевал не только по уставу – помогали военные знания, живой ум, спортивная закалка да расчетливая смелость.

В январе 1943 года гвардии старший техник-лейтенант Бамбуров участвовал в окружении десятитысячной группировки эсэсовцев в районе Миллерово. Вышли с марша метрах в 600 от большака, поставили пушки и стали прямой наводкой расстреливать отступающую колонну неприятеля. Взорвали машины, повозки, и фашисты дальше пройти не могли. Вспомнил тогда Юрий бессильную злобу 1941-го, когда враг безнаказанно наступал по большаку, а наша техника тонула в черноземе – посчитался с немцем за все. Снова был представлен к награде.

Плен

И, наконец, февраль 1943 года. Станция Лозовая. Тут уже наши части попали в окружение. Надо было пробиваться. Бамбуров командовал сводной батареей. Успел уничтожить танк, который готовился произвести залп по машине начальника артиллерии дивизии. А дальше – провал, темнота… Контузия. Очнулся в овраге под дулами вражеских автоматов. С этой черной даты начался отсчет дороги в ад, которая длилась 760 дней. Украина, Польша, Германия… Черные кружки на карте его памяти… – Лозовая, Павлоград, Днепрогэс, Днепропетровская тюрьма, Владимир-Волынский, Ченстохов, Лимбург… Иногда везли по железной дороге, но чаще гнали пешком. Первые семь дней не кормили вообще – подбирали мерзлый конский навоз и жевали его, казалось, он пахнет хлебом. В Днепропетровской тюрьме закрыли в камере, пол которой был покрыт коркой льда – протаивали его своими телами и пытались спать. Узников кусали громадные крысы. Изредка давали возможность помыться – наливали котелок едва теплой воды.

Конечная точка – Бад-Орб, филиал зловещего лагеря Дахау. Начались каторжные работы. Сахарная фабрика располагалась рядом с железнодорожным узлом, его часто бомбили, очевидно, поэтому работать туда направили пленных – погибнут под бомбами, туда им и дорога. Но там можно было хоть подкормиться. К тому же вредили, чем могли – сыпали в сахар битое стекло, песок. Пытались бежать – вскрыли пол вагона, но первого же беглеца схватила охрана.

Укрепляли взлетно-посадочную полосу аэродрома: дробили и возили тяжелые камни. Около деревни Плейдельсхайм откапывали из грунта кабель, немцы перевозили его на восточный фронт. Снова пытались вредить – кирками, лопатами как бы невзначай рубили нитку кабеля.

Чем страшна неволя

Голод, постоянный сосущий голод. Пустая баланда насытить не могла, так же, как и эрзац-хлеб. В центре лагеря была силосная яма, в которой хранились овощи – картофель, свекла, морковь. Подбирались туда, но не каждый смельчак оставался живым. Отвлекали внимание охраны, для этого была разработана целая система – в одном из бараков поднимали шум, охрана бросалась туда, этим пользовались. Когда колонну гнали в жилую зону, сердобольные немки бросали узникам что-нибудь съестное – женщины есть женщины…

Но все это не помогало. Юрий Бамбуров, хорошо тренированный спортсмен, до войны весил 80 килограммов. В фашистской неволе он осталось 37 кг – скелет, обтянутый кожей. Но даже такой он не был сломлен, умел организовать товарищей по плену, поддержать их. Недаром они звали его Батей, хотя многие были старше Юрия… И даже враги придумали для него уважительную кличку – Стьюдент.

Замучили фурункулы. Однажды на лице Юрия их высыпало 13. Температура поднялась до грозной отметки – 41,5. В полубреду вспоминал довоенную жизнь, родной Иркутск. В воспаленном сознании возникали картины: вечерние прогулки по Большой, плеск весел на Ангаре, извозчики на Третьей Красноармейской, в ожидании седоков играют в шахматы на досках, вырезанных в огромных камнях песчаника, звонкие, переполненные спортсменами и болельщиками стадионы – «Труд», «Локомотив»… Было ли это? Вернется ли когда-нибудь?

От фурункулов его спасли товарищи по несчастью. Достали где-то шприц, тщательно почистили его, нашли какую-то вонючую, но вроде бы дезинфицирующую жидкость и сделали переливание крови.

Я спросил Юрия Владимировича: чем особенно страшен плен? Он ответил, не задумываясь, видимо, давно для себя определил: «Фашистский плен был страшен не ощущением неволи, отсутствием элементарных условий для жизни, не голодом. И даже не постоянной угрозой смерти. Он был бесконечно страшен тем, что тебя не считали не то что человеком, а даже животным. Ты становился никем…»

Освобождение

Но все когда-то кончается, в том числе и муки. Для узников Бад-Орба они могли кончиться трагически – 30 марта 1945 года их построили и погнали в Альпы. По колоннам прошел шепот – на расстрел. Их гнали по краю глубокого, заросшего лесом каньона. И вдруг обреченные люди увидели – по другому краю движутся военные в незнакомой форме, много техники, вооружения. Союзники, американцы!

Конвой в конце войны уже был не тот, что раньше – последние резервисты вермахта, народ пожилой. По условному свисту пленные бросились на престарелых вояк: били тем, что попадало под руку, и прыгали в каньон. Их рвали собаки, кое-кто из конвоиров успевал дать автоматную очередь. Уцелело не больше половины узников Бад-Орба.

Бывший советский военнопленный Юрий Бамбуров бережно хранит металлическую бирку со своим лагерным номером – 36707. Недавно ему вручили медаль, на которой изображена колючая проволока и надпись «Непокоренные», на другой стороне – «За верность Родине».

Вышли в военный городок союзников. Здесь их помыли, переодели, накормили… Освобожденными из фашистской неволи советскими военнопленными занялась служба по подготовке к репатриации. Во главе ее стоял генерал-майор Драгун, представитель уполномоченного Совета Народных Комиссаров СССР. Десять бывших военнопленных во главе с Бамбуровым взялись помогать представителям советской власти. Их проверили, ничего компрометирующего не нашли и приняли помощь. Она заключалась в основном в том, чтобы спасать от самосуда бывших капо и прочих предателей.

Потом был лагерь в Баутцене, Саксония. Здесь бывшими военнопленными уже занялся СМЕРШ, грозная организация «Смерть шпионам». Последняя проверка проходила уже на советской территории – в Козельске Смоленской области. Вскоре Юрию Владимировичу вернули воинское звание, и он стал дослуживать. Потом вернулся в родной Иркутск, где его ждали радостные встречи – ведь родные и друзья получили несколько извещений – «пропал без вести».

Восстановился в институте. Успешно окончил его. Работал главным электромехаником госгортехнадзора по Восточной Сибири. Участвовал в строительстве города Железногорска и Коршуновского ГОКа, в сооружении самой большой в мире 600-литровой драги на Маракане.

А вот всех обещанных наград Юрий Владимирович так и не нашел. Вручили медаль «За боевые заслуги» да орден Великой Отечественной войны. Еще три ордена пропали вместе с наградными бумагами. Один бывалый товарищ сказал – твои ордена носит кто-то другой…

Чекисты не сразу утратили к нему внимание. Еще долго вызывали на улицу Литвинова, в основном по ночам, в надежде узнать нечто негативное про него и его товарищей по плену. Но не преуспели в этом. Как ни старались, ничего на него накопать не смогли.

Далеко не всем бывшим военнопленным так повезло, многим не удалось вернуться к нормальной жизни. Они узнали, что такое сталинские лагеря, которые были ничем не лучше фашистских.

О наградах

Незадолго до парада в Москве в июне 1945 года прошел парад на Трафальгарской площади в Лондоне. На землю, устланную германскими знаменами, вначале вошла колонна вдов войны, за ними – освобожденные военнопленные. И только потом пошли армейские подразделения.

В США бывшие военнопленные награждаются несколькими орденами и медалями, среди которых престижный знак «Пурпурное сердце» и собственно «Медаль военнопленного» (англ. Prisoner of War Medal) – военная награда США была учреждена указом президента Рональда Рейгана 8 ноября 1985 года.

Побывавшие во вражеском плену французы пользуются рядом привилегий в плане социального и пенсионного обеспечения. Месяцы плена засчитываются как «проведенные в условиях войны». Те, у кого таких месяцев набирается более трех, имеют полное право получить удостоверение участника боевых действий.

Бывший советский военнопленный Юрий Бамбуров бережно хранит металлическую бирку со своим лагерным номером – 36707. Недавно ему вручили медаль, на которой изображена колючая проволока и надпись «Непокоренные», на другой стороне – «За верность Родине». Это памятная медаль, утвержденная Геральдическим комитетом при президенте РФ за № 309 не имеет статуса государственной награды.

2 апреля мы поздравили Юрия Владимировича с 90-летием. Не для красного словца, а только ради истины скажу – он бодр, полон оптимизма, окружен любовью и заботами дочерей, внуков и правнуков. Никогда не отказывается от встреч со школьниками, с молодежью, всегда с радостью встречает друзей. А другом ему становится каждый добрый человек, кто перешагнет через порог его дома.
http://www.ogirk.ru/news/2012-05-07/20885.html

[TAL_IS_MAN]

Футбол с оккупантами



Благовещенский пенсионер был свидетелем матча между фашистами и пленными

«Вы знаете, а я в войну видел футбольный матч между немцами и нашими пленными. Сейчас еще фильм про это сняли», — раздался телефонный звонок в редакции АП. Звонил 80-летний житель Благовещенска Александр Надточий.

Он прочитал в нашей газете интервью с актером Сергеем Безруковым о его съемках в фильме «Матч». В картине рассказывается о «матче смерти», сыгранном 9 августа 1942 года между футболистами киевского «Динамо», «Локомотива» и немецкой командой Flakelf в украинской столице, оккупированной фашистами. Как выяснилось, Александр Федорович тоже был свидетелем подобных матчей — воспоминаниями он поделился с «Амурской правдой».

Немцы против пленных

Благовещенский пенсионер в 10-летнем возрасте стал свидетелем футбольной игры немцев и пленных на станции Лозовая Харьковской области. В 1941 году станция, где находилась крупная железнодорожная развязка, была оккупирована фашистскими войсками. А летом 1942 года немцы решили провести там матч.
Что интересно, в этом году должен был пройти очередной чемпионат мира по футболу, но из-за Второй мировой войны его отменили. Вместо этого летом в оккупированной Украине состоялось несколько матчей между немецкими солдатами и пленными. Игра киевской команды «Старт», созданной при хлебозаводе № 1, где работали игроки футбольной команды «Динамо», вошла в историю как «матч смерти». Футболисты провели около 10 игр с различными немецкими командами. После последнего победного матча команду, разгромившую оккупантов на поле, отправили в концлагерь Бабий Яр, а ведущих игроков расстреляли.

Похожую игру в Лозовой наблюдал и Александр Федорович. На поле немцы установили на скорую руку ворота с сеткой, на этом приготовления закончились. Сарафанное радио быстро разнесло весть о том, что оккупанты будут играть с советскими военнопленными.

— Было очень много немцев, они сидели на машинах вокруг поля и просто на земле. Из гражданских в основном были только мы, пацаны, — рассказал Александр Федорович. — Привезли наших футболистов — пленных солдат, они были без экипировки, просто в советской форме. Как мы поняли, их перед игрой покормили. И начался матч. Игра была очень жестокая. Немцы и подножки ставили, и пинка могли дать. Наши просто честно играли, немцам они ответить не могли, тем ничего не стоило пристрелить футболистов. А в перерыве команду охраняли с оружием.

Мальчишки весь матч активно болели за свою команду, поддерживали, свистели, несмотря на немцев и полицаев. «Переживали, конечно, за своих. Полицаи на нас могли накричать, но пацанье есть пацанье, сами понимаете. Это сейчас я могу оценить обстановку, а тогда…» — признался он.

Чем закончился матч, Александр Федорович помнит смутно. Вроде бы сыграли вничью — 3:3. Сразу после игры наших футболистов погрузили в машину и увезли. Куда их отправили и что с ними стало, мальчишки в Лозовой не знали. «То ли расстреляли, то ли еще что…» — предположил он.

Сейчас спустя годы Александр Надточий старается следить за успехами русских футболистов. «Я любил все смотреть: и футбол, и хоккей. Но возраст уже не тот, бывает, смотрю матч и усну. Ну да уже 80 лет мне», — смеется он.

Страшнее немцев были полицаи

— Чего мы за эти 4 года не насмотрелись… — с болью вспоминает Александр Надточий. — У нас станция очень крупная была, все шло через нее. Я сидел в окопах с солдатами. Сначала было очень страшно, а потом уже привыкли. Прятали оружие. Один раненый майор отдал мне кучу медалей, деньги, пистолет и бинокль. Я все это закопал, кроме бинокля. Как-то смотрели в него с мальчишками, увидели, что идет большая колонна. Подходят к нам три наших офицера, спрашивают: «Сынок, ты где бинокль взял?». «Да нашел, — отвечаю. — Посмотрите, кто идет — наши или нет?». Он посмотрел, говорит: да, наши.

На следующий день в город, оставленный советскими войсками, зашли немцы. Среди них были и те три офицера, с которыми разговаривали мальчишки.

— Немцы вели себя очень жестоко, на наших глазах расстреляли женщину и корову. Тут же корову начали разделывать. Девчушек ловили, насиловали прямо на улице. Могли расстрелять без причины. Сколько раз в меня стреляли, — вспоминает Александр Надточий. По его словам, от оккупантов они спасались в укрытии под деревянным тротуаром. Там был ход в подвал котельной, где схоронились несколько семей. Тех, кто находился в больнице, рядом с которой жила семья Надточий, фашисты расстреляли: и пациентов, и медперсонал.

— Сразу появились украинские полицаи, они искали семьи командиров, коммунистов — сразу же расстреливали. А нам говорили, что тело три дня должно лежать, а если кто подойдет к нему — расстреляют. Полицаи вели себя очень жестоко, хуже фашистов, — рассказал пенсионер. — Нас, пацанов, гоняли мертвых таскать. Убитых хоронили в окопах, они длинные были, километра по полтора. Складывали тела один на один.

Переехать помог Калинин

В Амурскую область семья Александра Надточия перебралась уже после окончания войны, в 1947 году. Хотя переехать из Лозовой в Приамурье они должны были намного раньше.

— Сюда нельзя было приехать без вызова. Но тут на границе в 1938—40-е годы служил мой дядька. И он своих родителей, моих дедку с бабкой, и моего брата перевез сюда. Уже и нам вызов пришел, но тут началась война. 22 июня в 4 часа утра нас начали бомбить, — вспомнил он.
И только через пару лет после окончания войны семья добралась до Амурской области. Путь от Москвы до Крещеновки занял две недели. Кстати, уехать им помог Михаил Калинин. Семья никак не могла в столице купить билеты, и мать обратилась за помощью к всесоюзному старосте. В тот же день их посадили на поезд. И под старый новый год семья Надточий была на месте. Подростка Александра взяли работать в колхоз, из которого он позже сбежал, чтобы поступить в речное училище.

Метрику выдали немцы

Уже почти семьдесят лет Александр Надточий хранит метрику, выданную ему немецкими оккупантами. В начале войны все его документы сгорели во время бомбежки, и 30 июля 1942 года загс Харьковской области выдал 10-летнему мальчишке новый документ с немецкой печатью. Сейчас затертая бумага почти разваливается в руках.

— Тогда без документов нельзя было ходить, и при немцах, и при наших. Мы же постоянно были в бегах, домой редко приходили: там же все разрушено, разграблено, и документы все время с собой таскали — в кармане, в сумке. Он до того у меня истасканный, уже еле-еле видно буквы немецкие на печати. Был герб немецкий, но уже стерся. В 1947 году я по этой метрике получил паспорт, никаких проблем не было, — рассказал Александр Федорович.
Амурская правда
http://www.ampravda.ru/2012/06/14/034979.html
14 июня в 04:31

[TAL_IS_MAN]

Как Аркадий нашёл в Германии могилу прадеда-фронтовика

Семья Гармаш из Хотькова в будущем году отметит очень значительную дату — 110 лет со дня рождения Николая Константиновича Гармаша, погибшего за Родину в Великую Отечественную войну. Это отец нынешнего главы рода Владимира Николаевича и прадед старшеклассника Аркадия. Самое удивительное, что спустя 67 лет после Победы именно 15-летнему хотьковскому школьнику удалось прояснить ещё одну белую страницу в грандиозной истории Второй мировой войны. Он узнал, как погиб его героический прадед и нашёл могилу Николая Гармаша на территории бывшего немецкого шталага в Хемере. До прошлого года семья знала о своём герое только то, что было написано в скупой фронтовой похоронке...
ДЕРЕВНЮ ПРИГОВОРИЛИ К РАССТРЕЛУ
В похоронке сообщалось, что боец пехотной части Николай Константинович Гармаш геройски погиб в кровопролитном сражении под Днепропетровском. Володя был тогда слишком мал, чтобы понять, какая беда свалилась на семью, на его мать, простую колхозницу Елену Филипповну. Отец ушёл на фронт, когда пятому ребёнку в семье не было и двух лет. Позже мальчик узнал, что в его селе Акимовке близ станции Лозовая Харьковской области каждый дом проводил на войну своих мужчин. Осиротила война и ребятню, и деревню. Детская память сохранила, как горевала мать и её соседки, как потемнела деревня от этой общей беды.
Николай Гармаш покинул свой многодетный дом в 38 лет и назад уже не вернулся. Он был потомственный крестьянин и рядовой колхозник, которого односельчане уважали за мастеровитость, трудолюбие и упорный характер. Только такому надёжному человеку и могли доверить беречь колхозное добро. Гармаш отвечал за сохранность колхозных закромов. Его военная судьба оказалась трагической. Он угодил в самое горнило войны, не успел прислать родным ни единой весточки, и уже в августе 41-го в Акимовку пришла похоронка. Только через семьдесят лет родные узнают, какие круги ада прошёл упорный Николай Гармаш до января 44-го. Какую войну в одиночку вёл он на своём фронте, как не дожил до По-
беды.
Тем временем фронт подступил к деревне Акимовка. В силу своего расположения, село представляло стратегическую ценность для нашей армии и противника. За него шли упорные бои. Деревня не раз переходила из рук в руки. Причём, кто бы ни занимал село, свой штаб военные всегда размещали в доме Николая Гармаша. Потому что это был самый грамотный и удобный дом в деревне. Напоследок немцы пытались его сжечь, но ничего не вышло. Лишь угол обгорел, а сработанный на совесть сруб выдержал и это испытание.
Отцовский дом, вспоминает Владимир Николаевич, ещё долго служил после войны. Сын, уже перебравшись в Хотьково, часто приезжал
в родную Акимовку и удивлялся необычайной живучести дома. Зная теперь историю фронтового пехотинца Николая Гармаша, говорит, что и дом тот поставил под стать своему упорному, несгибаемому характеру.
В переломный момент войны, когда скорое отступление немцев было уже неминуемо, приключилась в Акимовке история, на которой мог прерваться не только крестьянский род Гармашей, но и многие другие. Предчувствуя скорое бегство, немцы готовили расправу с непокорной деревней. С сотни дворов женщин и малых детей согнали на скотный двор и заперли в крепком деревянном строении. Вот этот страшный момент Владимир Николаевич помнит хорошо.
Деревенские жители ещё накануне почувствовали, что немцы перед уходом затевают что-то лютое. Сельчане сделали, что смогли, спрятали старших детей, которых можно было проинструктировать и которые не выдали бы себя плачем или неосторожным поступком. Рисковать было нельзя, поэтому Елена Филипповна надёжно спрятала старших детей Надежду и Александра. А с ребятишками мал мала меньше доверилась судьбе, и оказалась после облавы со всей деревней в запертом скотном дворе.
Почему немцы не выставили охрану у ворот, стало ясно позже. Ферма должна была стать общей могилой для женщин, стариков и детей. К счастью, пленники не стали медлить. Так и не узнал впоследствии Владимир Николаевич, кто же сумел открыть запоры на крепких воротах. Но деревенским удалось бежать и укрыться в заброшенном парке старой помещичьей усадьбы. Уже со стороны беглецы наблюдали, как скотный двор немцы методично, точно в тире, расстреливают из артиллерии.
Несколько недель жили в шалашах, украдкой добывали воду в ближайших колодцах, кормились, чем придётся, и радовались, что живы. Сёстры Надя и Вера Гармаш бегали в Акимовку на разведку, все ждали, когда придут свои части. И только тогда расстрельная деревня вернулась в свои дома.
ВЛАДИМИР И АНТОНИНА
Владимир Николаевич говорит, что мать сдержала слово, которое дала супругу, ушедшему на фронт. Сберегла всех детей в военные годы и тяжелейшую послевоенную пору. Надя работала на заводе в Крамоторске, бригадиром плотников на заводе был брат Александр. В колхозе работали сёстры Вера и Нина. И младший Володя начинал в колхозе, и как начинал! В двенадцать лет был уже бывалым водовозом, в четырнадцать — работник на все руки на ферме и в поле. Был так полезен, что колхозному комбайнеру Володину приходилось в форме ультиматума добиваться у председателя колхоза, чтобы получить в помощники Володьку. Дуэт полеводов-механизаторов в конце 50-х считался лучшим на всю округу.
Тогда и осознал помощник комбайнера, что по натуре он механик. И он теперь даже рад тому, что председатель колхоза в борьбе за кадры сорвал попытку ему и сверстникам поступить в ремесленное училище. Во-первых, вскоре он ушел в армию, в ракетные войска. Путь к механике был открыт. А главное, благодаря провалу в ремесленном, он встретил в Дмитрове, где служил, свою дорогую Антонину Ивановну. Их счастливому семейному союзу скоро исполнится 50 лет!
Владимиру Николаевичу упорства не занимать, как и его отцу. Гордится тем, что лично внес поправку в устав своей ракетной части. До ефрейтора Гармаша срочников отпускали в первый отпуск только на второй год службы. Бравый ефрейтор, который отвечал
за готовность боевых арсеналов части, показал такие блестящие результаты на учениях, что вопреки традиции части получил отпуск в первый год службы. И как мечтал, всю жизнь работал по механической части. Много лет трудился на хотьковском Электроизолите, сегодня работает на водозаборе ЦНИИСМ.
У Владимира и Антонины схожие судьбы: у него война отняла отца, у нее — мать. Они как будто все знали о жизни друг друга. И по сей день живут душа в душу. Вырастили двух дочерей, которые подарили им внучку и двух внуков. Осенью в семействе Гармашей ожидается прибавление еще одного внука. В прошлом году настоящую сенсацию сотворил внук Аркадий. Кстати, он планирует обязательно пройти службу в армии и непременно ракетчиком, как его дед Владимир Гармаш.
МОГИЛА УЗНИКА № 194615
В свои пятнадцать лет Аркадий обнаружил способности к историческому расследованию. Его не удовлетворила скупая информация из фронтовой похоронки. Через архивные ресурсы Интернета, в том числе и международные, он начал поиски любых упоминаний о судьбе пехотинца Николая Гармаша, родом из деревни Акимовки Харьковской области. Результаты этого расследования поразили домашних. Оказалось, что жизнь бойца не оборвалась, как считали, в кровавых боях под Днепропетровском. Его ждали испытания в шталаге немецкого города Хемер, что в 200 километрах от Дортмунда. Владимир Николаевич вспоминает, что в Акимовке это не единственная ошибка с похоронкой. Сельчане рассказывали, что в число погибших был записан и односельчанин Николая Гармаша Андрей Терещенко. И от него тоже родные не получали вестей. А после войны фронтовик вернулся на костылях без ног.
К семейному расследованию подключилась мама Аркадия Лариса. Вместе с сыном они узнали новые подробности. Оказалось, что в Хемере были трудовые лагеря для офицеров и рядового состава. Николай Гармаш попал в шталаг, где заключенные работали на самой черновой и изнурительной работе в каменоломнях. На этой европейской каторге арестант с номером 194615 горбатился еще три с половиной года. Аккуратист из лагерного архива внес запись, что заключенный с этим номером похоронен 31 января 44-го года.
Здесь версии у деда и внука расходятся. Владимир Николаевич считает, что отца расстреляли. Аркадий проанализировал массу подобных документов и считает, что заключенный погиб от чудовищных условий труда. Нашли и могилу солдата. Место захоронения — Хемер-2, седьмой ряд, 770-й холм. Сопоставив лагерный номер и количество холмиков в захоронении, Аркадий делает вывод, что каждый третий арестант в этом шталаге был обречён на смерть.
Дед и внук уже приняли решение, что непременно поедут в Хемер, чтобы поклониться могиле стойкого пехотинца Николая Гармаша. Аркадий считает делом чести отдать почести тому, кто до конца выполнил свой долг человека и солдата.
Светлана АНИКИЕНКО
http://www.mosoblpress.ru/38/82733/