Прямим текстом: Сергій Коба

«Я бы ... распустил армию, но раздал бы всем оружие»

З головним опозиціонером Лозівської міської ради 5 скликання, тоді батьківщинівцем, а нині УДАРівцем Сергієм Кобою ми домовилися зустрітися 16 березня на проросійському мітингу. Тут, на площі Леніна, ми — спостерігачі: він — депутат міськради, я — журналіст.

Кілька слів про атмосферу. Безпосередніх учасників акції назбиралося трохи більше сотні. Вони продовжують збирати підписи за референдум (федералізація та російська мова як друга державна) і радикалізуватися: за тиждень до того обмежувалися критикою влади у Києві, цього ж разу, одразу під чотирма великими триколорами, пролунало "України — немає".

Постоявши на площі хвилин десять, пан Сергій запропонував перейти до розмови. У наступні півтори години він розповідав, чому не очолив лозівський майдан, з якої причини не хвилюється через антимайдан, що поклав до своєї тривожної сумки і у чому полягає різниця між панікою і тверезим поглядом.

Около трети лозовчан готовы встречать россиян с хлебом-солью.

— На сегодня в городе — какова ситуация, какова обстановка, что у нас происходит? Да! Російська? Українська? Якою зручніше?

— Давайте на русском, чтобы не говорили, что мы притесняем русскоязычных людей, [а то] у нас это очень принято, уже как бы в моду вошло. Ну, пока, я вижу, ситуация спокойная, хотя есть как бы две группы экстремистов. Они тоже достаточно спокойные, но выражают крайние позиции. Сегодня мы видели российские триколоры, и у нас тоже есть люди, которые пытаются создавать отряды самообороны. До тех пор, пока нет явного противостояния между людьми, думаю, его не стоит раздувать, потому что у нас есть внешняя угроза, и мы должны сплотиться против внешней угрозы.

...Но, по моим данным, около трети лозовчан готовы встречать россиян с хлебом-солью.

— А откуда данные?

— Ну, опрос проводился, но закрытый.

...Это связано с тем, что Лозовая — часть электорального «красного пояса» Харьковской области, в который входят города Красноград, Первомайский, Лозовая, Балаклея, Купянск и, отчасти, Изюм. То есть, самая жесткая ситуация в этом смысле — Первомаский и Балаклея, менее жесткая, но тяжелая — Лозовая.

А почему Первомайский и Балаклея? Мне приходилось там общаться с людьми: при строительстве первомайского химпрома и балаклейского цементно-шиферного комбината применялось очень много, скажем так, рабочей силы осужденных, и очень много людей привозили из неблагоустроенных сельских районов Российской федерации. То есть, люди, которые приехали, составили значительную часть электората. На тот момент, когда они строили, ни Первомайского не было как города, ни Балаклеи не было, ни Лозовой не было. Пришлое население составляет половину жителей районных центров, в селах там ситуация легче, но, в основном, политику формируют районные центры и власть, соответственно. Эти люди формируют пророссийские настроения и настроения в пользу Партии регионов, все это складывается.

— Вы говорили про пятую колонну в Лозовой. Кого Вы имели в виду?

— Пятая колонна — это пророссийски настроенные граждане, но понятие очень условное, потому что люди не организованы.

— Это те люди, которые могут сейчас дестабилизировать ситуацию в городе?

— Нет, нет, нет. Это те люди, которые станут полицаями в том случае, если придут российские войска. Сейчас они на самостоятельные вещи не готовы абсолютно. В качестве примера приведу из Фейсбука материал одной девушки из Крыма, очень мне понравился. Она обращалась к крымчанам в том смысле, что, когда Партия регионов прессовала Крым, ставила своих «лесничих» — никто ничего не выступал. Не было ни одного протеста против этого, они не требовали ничего, они боялись и сидели. Как только они почувствовали слабину со стороны Киева — более демократические вольности, то есть, не угрозу бандеровцев, а возможность взбрыкнуть — и поддержку из России, мы получили тот взрыв.

Говорить о том, что это просчеты новой власти — неправильно, потому как ситуация, которая происходит сейчас в Крыму, готовилась давно, еще с момента отделения. Единственно, что украинские власти не уделяли этому вопросу должного внимания, сейчас это проявилось в тех вещах, которые происходят.

— Тоже такой вопрос интересный — что у нас в Лозовой сильнее: страх перед теми изменениями, которые несут изменения в государстве, или, действительно, желание вернуться в Советский Союз? Я к тому, что причиной желания присоединиться к России часто называют желанием вернуться в то, родное государство.

— Это чисто Советский Союз.

— ...либо это страх перед изменениями?

— Нет, нет. Эти люди исповедовали эту [советскую] идеологию всю жизнь. Они так точно голосовали за Партию регионов только в связи с тем, что Партия регионов предлагала им объединение с Россией и русский язык. Это два фактора, которые Партия регионов разыгрывала всегда на выборах, экономические вещи отодвигали на задний план.

Они не понимают, о чем говорят. Люди, которые сейчас выходят на митинг, в принципе не владеют предметом.

Когда у нас начинают рассказывать, что разруха сейчас началась, все такое прочее про Майдан — реально, мы все знаем, у нас в Лозовой в 2013 году бюджетники зарплату вовремя не получили ни одного раза. Ни одного раза! Такого не было никогда, даже в 2009 году, когда был мировой кризис и были существенные проблемы. Это говорит о том, что власть Януковича разворовала все, что только можно было разворовать.

— Мы говорим с Вами про 30%, по Вашим данным, лозовчан, которые хотят вернуться в Советский Союз путем присоединения к России, хотя они говорят про референдум и федерализацию Украины...

— Они не понимают, о чем говорят. Люди, которые сейчас выходят на митинг [на площали Ленина] — я послушал, о чем они говорят, — я понимаю, что люди в принципе не владеют предметом. Они понятия не имеют, что такое вообще федеративное устройство. Если задать вопрос людям, которые выступают, в курсе ли они о том, какой дефицит бюджета нашего города — они даже не поймут, о чем речь. Они думаю, что при «федерализме» у нас, в Харьковской области, все будет хорошо, и будут течь нефтяные реки, и газовые скважины будут бить, и у всех будет очень много денег, и у них будут какие-то полномочия.

На самом деле, все намного сложнее может оказаться. Может оказаться, что Балаклея и Красноград не захотят кормить Лозовую, которая глубоко убыточный город и которая сама себя не прокормит, и у нас будет полный аллес капут, как это происходит в Донецкой области в некоторых городах. То есть, Донецкая область вроде и дотации из бюджета получает, и все у них вроде бы хорошо — в Донецке и на некоторых шахтах, но есть города, которые поумирали просто. Снежное, Торез — города-призраки, никакой жизни нету. Сейчас в Луганской области, Лисичанск — город, который давал 25% промышленности Луганской области — фактически убит. Все основные предприятия закрыты, и сейчас доля в промышленном производстве области составляет меньше 5%. Самое интересное, что бОльшая часть собственников этих луганских предприятий является россиянами.

Это пример — для меня — дружбы с Россией. На самом деле они [российские власти] не хотят улучшить жизнь русскоязычных граждан Украины, которых они защищают, а преследуют свои экономические интересы — то есть, контроль над территорией.

Есть совершенно очевидные вещи: ситуация в Крыму сейчас серьезно срывает курортный сезон. Украинцы туда не смогут поехать через блок-посты, да просто не захотят поехать. Украинцев 5 миллионов ездило в Крым. Россияне — не смогут, потому что, скорее всего, будет закрыт проезд через Украину и пролет самолетов. Соответственно, большая часть россиян, которая отдыхала в Крыму, поедет в Сочи. И это логично, потому что туда было вложено 50 миллиардов денег в олимпиаду и инфраструктуру, а деньги нужно отбивать.

У меня дома собрана тревожная сумка. Это на случай, если вдруг.

...Я не питаю иллюзий по поводу революции, которая произошла в Киеве. Я пытался объяснять людям, что украинское общество абсолютно больно. У нас нет гражданского общества как такового. Поэтому люди, которые сменяют у власти друг друга, не сильно друг от друга отличаются. То есть, мы не можем, не хотим выбирать нормальных людей во власть. Даже на местном уровне, где можно было разобраться, за кого ты голосуешь, люди пытаются голосовать по самому простому принципу: либо он знает кого-то — где-то слышал фамилию, либо так все решили. Никто в принципе не пытается разобраться. В конце концов, получаются метаморфозы, которые сейчас происходят: пришли одни — разыгрывают националистическую карту, пришли другие — разыгрывают ту же самую карту. Решение Верховной Рады об отмене языкового закона — это же абсолютная глупость была. Зачем в этот период было принимать этот закон [об отмене языкового закона]?

— А сейчас объяснить то, что он так и не был отменен...

— ...уже невозможно, да. Уже, как бы, поезд ушел.

— Возвращаясь к ситуации...

— У меня дома собрана тревожная сумка. Это на случай, если вдруг. Я сам не собираюсь уезжать, я и в 2008 году не уезжал, когда у нас тут некоторые государственные деятели, лозовские, так драпали от взрывов, что аж в Крыму остановились. Не будем называть фамилии, все и так знают.

— А что Вы собрали в эту сумку?

— Самое необходимое: документы, деньги, лекарства, нижнее белье — основной запас и продукты питания на день-два. Это для того, чтобы уехать из зоны боевых действий. Я так подозреваю, если россияне введут войска, то в Лозовой они будут максимум на второй день. Здесь их ничего не останавливает. Я думаю, они сначала возьмут блоками Харьков, Луганск, Донецк и потом начнут продвигаться. Вот эти 100 км — это день, который у нас будет на то, чтобы отправить семью отсюда.

— Наши военные провели аналитику, в которой вероятность вторжения — максимальную — они прогнозируют на 16-е, вечер — день 17 марта. Как Вы относитесь [к такому прогнозу]?

— Очень может быть. Хотя сегодняшний «референдум» крымский ничего, по сути, не меняет. Его никто не признает. ... Если сегодня не случится экстраординарных действий в Харькове, Донецке или Луганске с массовой гибелью людей и обращением каким-то [к России], то ничего не случится. Но они эти мероприятия готовят, и подтверждением тому были аресты российских ГРУшников, служащих российской разведки, со взрывчаткой, задержание российский бойцов подразделения «Восток» с автоматическим оружием и с боекомплектом... то есть, какие-то мероприятия готовятся. Пока все тихо, но надо смотреть телевизор. По Крыму смотрел — голосование ведется очень вяленько, на 12 часов дня урны были заполнены на четверть, причем на тех участках, которые были подготовлены...

— ...и которые показали.

— Да. То есть, очень возможно, что на других участках урны уже забросаны доверху (смеется), но здесь видно, что людей не очень много. Хотя народ движется... Но, опять же, смысла в этом никакого нет.

На сегодняшний день я воспринимаю ситуацию как война между Россией и Украиной.

...Хотя у меня есть уверенность очень серьезная, что у Владимира Владимировича состояние психики нарушено явно. В тот момент, когда агрессию осудила вся мировая общественность, за исключением Северной Кореи, Венесуэлы и Сирии, — это бред, конечно, продолжать такие действия, не пытаться откатить. Ну ладно, признали вы независимость Крыма, начали переговоры с Украиной о выходе этой автономии, какие-то автономные права ей предоставлять, или о вхождении в состав России — не важно: должна быть какая-то переговорная часть с украинской стороной. Хоть какая-то, для видимости. Они от этого отказались категорически. То есть, на сегодняшний день я воспринимаю ситуацию как война между Россией и Украиной. Однозначно.

— Вот в этой ситуации Вам как депутату городского совета известно о какой-то подготовке, о действиях гражданской обороны города?

— Ничего не производится. По крайней мере, об этом не заявляется ни на каких уровнях. Даже учений у нас не было (ВГ: 2 марта Лозовской военкомат призвал на плановые учения 47 «запасников», о каких-либо других учениях информации нет).

Скажу даже больше: я на прошлой неделе, как только россияне ввели войска в Крым, предложил созвать сессию городского совета для того, чтобы осудить агрессию России, заявить о том, что Лозовая является частью Украины, и мы являемся сторонниками единого государства и не будем поддерживать никакие, скажем так, порывы к сепаратизму. Городская власть отказалась это сделать. [Мер Лозовой] Степанов категорически не захотел. Меня удивило, что это мое заявление ... отказался подписать [депутат Игорь] Коломак с «Батьківщиной» и коммунисты. Почему они так сделали, мне сложно сказать, хотя я лично им об этом говорил, что такое заявление есть, и просил его поддержать. В конце концов, единственное, что мне удалось сделать, это общее заявление организовать, объявить о том, что городской совет выступает за целостное государство и призывает удержаться от сепаратистских заявлений. Хотя, как видите, наше заявление на этот день [когда в Лозовой проходит пророссийская акция] мало повлияло.

— Люди, которые у нас выходят на площадь Ленина, — это 100-150 человек, мы видим, колеблется цифра такая. Те люди [евромайдановцы], которые выходят на 4 микрорайоне, — там человек 50 в среднем выходит. Они как ходили, так и ходят. Но, мы всегда знаем, во время выборов и в сложных ситуациях стоит обращаться не к крайним силам, а к основной массе людей.

— Да, конечно.

— Вы наблюдаете какие-нибудь тенденции в основной массе населения, общаясь с людьми?

— Населению в массе своей свойственна определенная беспечность. Люди начнут понимать, что очень плохо, когда начнут убивать.

В пример я вам приведу арсенал (ВГ: в 2008 году на лозовском 61 арсенале случился пожар, в результате которого сдетонировало две трети из почти 100 тонн хранившихся там боеприпасов). Я всю ночь взрывов — человек, который имел отношение к вооруженным силам и в состоянии оценить реальную ситуацию — провел в непосредственной близости от арсенала, у себя на предприятии. Кроме того, мы патрулировали улицу Котляревского, Еретика, Красную — как раз вот этот вот угол. Реальной угрозы жизни там не существовало. То есть, ко мне на предприятие залетали куски снарядов, которые разлетались.

— А это не угроза жизни? По голове же может стукнуть.

— Вероятность такого события незначительна. Гораздо больше шансов погибнуть в автокатастрофе.

— А вот тот снаряд, который влетел в заправку в том же районе?

— Я видел, это заправка, которая рядом... Никто же не погиб. Смотрите, суть в чем: если бы снаряды разлетались и взрывались, это было б опасно. Летели болванки.

Реальную угрозу представляет человек, который стоит с автоматом.

Я не дорассказал. Когда мы возвращались с братом в Лозовую — семью отвезли в сторону Самойловки, — с той стороны решили вернуться через Близнецы, потому что город уже был закрыт. И мы ехали как раз через Петровское (ВГ: село под Лозовой в Близнецовском районе). Снаряды летели в ту сторону, на Близнецы — и они летели как раз через дорогу. Мы едем на машине, а они через нас летят, как фейерверк. Оценить скорость полета — это ж не боевой снаряд летит, а летит горящая болванка. То есть, особой угрозы я не видел. Реальную угрозу представляет человек, который стоит с автоматом.

— Но именно тогда эвакуацию объявили.

— Правильно, да. И в тот момент наше население почувствовало — я надеялся, что оно должно было бы не забыть, что такое война. На следующее воскресенье, если события не будут меняться, я планирую организовать в городе нормальную акцию — в поддержку целостности Украины и за сохранение суверенитета.

— Вы не боитесь, что это будет раскачиванием ситуации? Вы будете выводить людей на площадь Ленина?

— Нет. Я планирую проводить акцию под девизом «Нет войне!». Хотя многие люди еще не понимают, они думают, ввод войск — это еще не война. Есть известная пословица, театральная, что если на стене висит ружье, в третьем акте оно обязательно выстрелит. Многие люди наши не понимают, что если на территории какого-то города или страны находятся вооруженные люди, тем более, другой страны, то рано или поздно это оружие начнет стрелять. Оно начнет стрелять, в первую очередь, в мирных жителей.
Опять же, в любом случае, военные — они хотя и военные, но не все как бы адекватные. То есть, в любом случае начнется грабеж. Это однозначно. Даже если это не будут военные, это будут другие люди. В любом случае будут сдвинуты экономические процессы. Экономика упадет.

— Мы видим, что происходит в Крыму: банки перестали выдавать наличность.

— Да, топливо подорожало, продукты подорожали...

— В Лозовой подорожали продукты.

— Это нормальный процесс военного времени. Потому что люди пытаются предостеречься хотя бы на какой-то период возможных катаклизмов.

— На акцию Вы будете приглашать...

— Приглашаться будут все, все люди, которые не хотят, чтобы у нас были войска другой страны.

— Майдан вы пригласите на акцию?

— Конечно. Если они хотят принимать в этом участие. Но мне хотелось бы, чтоб вышли просто люди, чтобы акция была не-по-ли-ти-ческая, чтобы политических флагов там не было вообще.

— А наш майдан, считаете, это политическая акция?

— На сегодняшнем этапе, да. Однозначно.

— Почему?

— (Задумывается) Просто потому, что, во-первых, их риторика не пользуется поддержкой большей части граждан Лозовой и в ней участвует очень узкая группа людей. Она не нашла широкого охвата. Нужно понимать, что некоторые идеи майдана в нашем городе не воспринимаются. Не стоит сейчас на этом акцентировать внимание.

Некоторые идеи майдана в нашем городе не воспринимаются.

Поэтому когда проводилось это глупейшее мероприятие по Народной раде, которое не имело юридической силы никакой, абсолютно, и потом сами организаторы в этом признались, но при этом они будоражили общество созданием отрядов самообороны какой-то, захватом территорий — то есть, объявлением протектората над каким-то пятачком, — и созданием какого-то своего органа типа громадской рады, который имеет какие-то полномочия непонятные — это и есть то, почему я говорю, что это политическое мероприятие. Когда люди принимают решения такие о Народной раде — это говорит о том, что это чье-то политическое решение. Оно не имеет никакого отношения к гражданскому обществу, по большому счету.

— А вот то, что происходит на площади Ленина по воскресеньям, собрания антимайдана?

— Это просто сборища. Это нельзя даже назвать митингом, по большому счету. Потому что люди, которые там собираются, не имеют ни четких политических целей, ни четких предложений. То, что они называют референдумом, таковым на самом деле не является. Мне приходилось принимать участие в организации и проведении референдума — это очень сложное мероприятие, которое предполагает ряд процедур. Я вижу, что эти процедуры не выдерживаются, вплоть до того, что когда они собирали списки, даже паспорта не смотрели, каждый писал, что захотел. То есть, таких подписей можно насобирать по Лозовой 200 тысяч. Но, даже предположим, если бы эти люди захотели заявить свою позицию минуя определенные формальные процедуры, должна быть выдержана хоть какая-то видимость того, что все соответствует.

— Соответствует реальным людям, так?

— Да. Должно быть четко: паспортные данные, фамилия-имя-отчество, чтоб можно было прийти к человеку, спросить: «Ты подписывал?» — «Да, подписывал». Значит, никаких вопросов. Но судя по тому, что на это мероприятие выходит сто человек, и реально по городу никто ничего не подписывал — я живу на площади, ко мне никто не приходил, чтобы я поставил подпись в поддержку этого референдума, — я могу сказать о том, что поддержка этого мероприятия очень незначительная в городе.

Но если сюда придет Россия, поставит своего губернатора какого-нибудь, то многие люди сразу прибегут, будут хлопать в ладоши и радоваться.

— Как, Вы думаете, ситуация в городе будет развиваться в ближайшие дни?

— Что касается армии: шансов победить Россию у нас нет абсолютно. Я бы сразу отказался от прямого столкновения, распустил армию, но раздал бы всем оружие. Включил бы тактику партизанской войны, когда все мы утром ходим на работу, точим на благо фашистской России заготовки на станках, пашем поле, а вечером взрываем БТРы, жжем их, убиваем российских солдат. До тех пор, пока российские солдаты не начнут уезжать мертвыми в Россию, а желательно, офицеры, конечно, по большей части, Россия не поймет, насколько она была неправа. И только такое развитие событий я вижу вероятным. Опять же, судя по Грузии, мировая общественность ничего не сделала для того, чтобы предотвратить этот конфликт.

Я бы сразу отказался от прямого столкновения, распустил армию, но раздал бы всем оружие.

...Посмотрите, как вырос рейтинг Путина в России. Сейчас проводятся абсолютно, на мой взгляд, реальные параллели между Путиным и Гитлером. Ситуация очень схожая: то, что Путин делает в Крыму, абсолютно схоже с аншлюсом Австрии и Чехословакии — все то же самое, один к одному, — резкий рост патриотизма, поддержка всех действий правительства... Кончается это все всегда плохо, и большая часть людей [в России], видимо, это не понимает, особенно те деятели культуры, которые поддерживали «защиту российских граждан» [в Крыму].

В связи с теми событиями, что российские войска активно сосредоточены в Белгородской, Ростовской, Воронежской и Курской областях, и часть уже в Беларуси даже — это говорит о том, что вероятный план вторжения в Украину существует. Сказать, что это учения и бряцанье оружием... Если бы речь шла о том, чтобы остановиться на аннексии Крыма, то достаточно было той группировки, что есть в Крыму.

— Возвращаясь к Лозовой: Вы предполагаете, что война будет?.. Какова вероятность пересечения границ российскими войсками?

— Скажем так, мы сейчас можем говорить о трактовке событий. Фактически, российские войска уже пересекают украинскую границу — мы говорим о диверсионных группах.

— Я имею в виду, основные силы.

— Танками — я оцениваю процентов в 10.

— И 90%, что это остановится политическими путями?

— Да. Но, опять же, не факт, что конфликт будет исчерпан и не начнется партизанская война, но со стороны России. То есть, диверсионные группы, которые будут участвовать в акциях протеста, взрывать...

— ...до тех пор, пока не появится повод вводить войска?

— Да, и это все будет зависеть сейчас от реакции Запада. Если будут более-менее жесткие санкции. ... Но есть такая точка зрения, что Россия не видит себя империей без Украины.

...Война — это очень страшная вещь. Для всех. И, скажем так, Путин прекрасно понимает, что он страдает самый последний. Реально, ему предстоит изоляция, максимум. Люди, которые сюда придут, они придут воевать за деньги. Российская армия — она контрактная, она воюет в Грузии, воюет в Чечне, у них проблем с этим нет, они выполняют задачу, им все равно, кого убивать. В первую очередь, страдает мирное население.

Если же они увидят, что в Лозовском районе 3 тысячи человек получили на руки автоматы, то у них уже пропадет желание.

Если бы мы, невзирая на идеологические разногласия, могли выйти колонной — в Лозовой, хотя бы тысячу человек, — сказать, что мы против войны, все лозовчане должны четко понимать, что они против войны, или даже в момент вторжения выйти и сказать: «Мы все — русскоязычные, украиноязычные — мы не хотим вас здесь видеть, вы нам здесь не нужны». Но народ безмолвствует. Все ждут, чем это закончится, и поэтому я спрогнозировать события тоже не могу.

...Действия агрессора зачастую зависят от жертвы, от объекта агрессии. Если жертва начинает ломать схему, которая существует и в которую укладывается поведение агрессора — типа, «дай закурить — а я не курю» — то ситуация может переломиться. Вот сегодня [и.о. министра МВД] Аваков сделал заявление, что нужно сдать оружие — абсолютно неправильное заявление. В чем суть: то, что показывает российское ТВ своим гражданам — оно может показывать все, что угодно, для нас это не имеет никакого значение. Но они (российские власти) мониторят наш интернет, они смотрят наши настроения — если они будут видеть пассивность наших граждан, это позволит им более легко вести свою агрессию. Если они будут знать, что придут солдаты, и будет, как в Крыму — все будут с ними фотографироваться, пожалуйста — это развязывает им руки. Если же они увидят реально, что в Лозовском районе, допустим, 3 тысячи человек получили на руки автоматы, то у них уже пропадет желание.

— А в интернете [украинские] люди пишут, что «мы готовы стоять и защищать».

— Да, что мы будем палить немецкие... (смеется) российские танки. Да, это уже был бы фактор. Жертва начинает менять свою позицию.

— В Лозовой, допустим, треть не поддержит это предложение — взять в руки оружие и защищать свой дом от агрессора, а две трети оставшиеся...

— ...тоже не поддержат. Хотя в интернете... Но, интернет, знаете, такой сегмент — там диванная армия очень сильная. Когда доходит до реальных вещей — мы видим это на наших, лозовских акциях протеста, когда все люди говорят «да, мы этим не довольны», но, когда начинаем собирать людей...

— ...в лучшем случае выходят бабушки, 300 человек, из-за поликлиники.

— Или тарифов. Да, это то, что мне удалось собрать. Ну, тогда мы штурмовали, кстати, было веселей (ВГ: акция протеста против повышения коммунальных тарифов, возглавляемая депутатами горсовета Сергеем Кобой и Ашотом Кероповым, закончилась тем, что протестующие ворвались в мерию).

— Тогда бабушки вышли из-под контроля, штурмовали сами (смеюсь).

— Да (тоже веселится).

— Сергей Алексеевич, Вы сами в военкомат ходили, предлагали свои услуги?

— Нет, не ходил. Я не вижу в этом смысла пока. ... Вы знаете, военный учет в скором времени будет уже необязательным, по всей видимости, если события будут развиваться в худшем варианте. Это единственное, военный учет будет нужен для нашивок по ранению, для орденских планок. Но я не думаю, что у тех людей, которые у нас будут противостоять российской армии, будет много шансов дожить до конца войны. Реальные потери будут больше 90%.

— Классический вопрос «кто виноват», понятно, не задаем, но что делать?

— Вы сейчас обращаетесь ко мне как к человеку или к лозовчанам в целом?

— Я обращаюсь к Вам как к лидеру мнений достаточно большой группы людей, как к депутату городского совета, как к человеку, который имеет определенный жизненный опыт: как Вы видите, в нынешней ситуации, что нужно делать, чтобы с наименьшими потерями для себя выйти из нее?

— Во-первых, всем, в первую очередь, собрать тревожную сумку. Если вдруг случится что-то, то вы должны даже в подвал успеть убежать, но у вас под рукой должна быть, хотя бы в этот период, пока не разрулится ситуация — месяц, два, может быть, три — сумка, которую вы хватаете и у вас там есть документы и деньги хотя бы на первое время.

Во время войны теряются все права на собственность, то есть, у нас не будет ни квартир, ни домов — ничего, никакого имущества, машин. То, что вы с собой схватили, то у вас и будет. Чтобы было понятно: российские войска, если начнут вторжение, они дойдут до Лозовой ну максимум за два дня. Сразу, в первую очередь, нарушится снабжение продовольствием и кушать будет очень нечего. Опять же, в любом случае начнется мародерство, каким бы оно ни было. Если российские войска будут стоять на каких-то блок-постах где-то, то в любом случае найдутся люди, которые начнут грабить погреба, квартиры, искать, где, чем поживиться. Поэтому к этому нужно быть готовым.

Если будет такая возможность, детей [нужно] вывезти в идеале за рубеж, в перспективе — хотя бы на западную Украину.

Если вы понимаете четко, что оставаться на оккупированной территории для вас неприемлемо, то нужно сразу уезжать.

Если начнутся противостояния на местном уровне, то в Лозовой, в связи с тем, что население города не очень большое, такой особой перспективы я не вижу. Но я не исключаю, что нашим казачкам [Лозовской казачьей сотни], которых тут, юродивых, 20 человек, дадут какое-нибудь оружие, и они будут ходить патрулировать улицы. К этому тоже надо быть готовым. Желательно иметь, конечно, оружие, хотя бы в квартире, на тот случай, если вдруг что-то случится.

Сейчас — очень важный момент — нужно четко мониторить ситуацию, чтобы не получилось, как в Советском Союзе во время Второй мировой войны, или Великой Отечественной войны, когда уже бомбили Киев, а у нас все рассказывали, что это провокация. То есть, если появляется информация о том, что где-то идут какие-то танки, нужно быть готовым к тому, чтобы собираться. Если вы понимаете четко, что оставаться на оккупированной территории для вас неприемлемо, то нужно сразу уезжать. В идеале, можно было бы сейчас переехать, три недельки пожить, чтобы не ждать развития ситуации в ее худшем варианте. Ну, а там, как получится уже.

— В чем разница между реальным взглядом на вещи и паникой? Потому что многих, кто сейчас собирает тревожный чемоданчик, обвиняют в паникерстве. Вот где эта грань?

— (задумывается) Вспоминая 2008 год, паника — это когда все скопом начинают бежать в одно место и давить друг друга. Когда люди подготовлено действуют согласно своему плану отхода по заранее выбранному маршруту, и этот маршрут избегает большого скопления людей — вот это трезвый взгляд на вещи во время сложной конфликтной ситуации.

— У меня последний вопрос. Вы не считаете, что такими своими заявлениями — Вы пытались говорить о том же во время заявления фракций — Вы сами не считаете, что в какой-то степени этим тоже может подогреваться ситуация? Или это уже необходимость, по Вашему мнению, — открывать глаза?

— Я бы не позволил себе такого говорить, если бы вчера российских десантников не было в Херсонской области с БТРами и если бы не было танков с российскими солдатами на границе с Украиной. И если не было бы убитых в Харькове и если не было бы убитых в Донецке. Я бы никогда этого не сказал. Но, реально, я вижу факты.

Проблема истории в том, что она никого ничему не учит.

Проблема истории в том, что она никого ничему не учит. Я стараюсь историю читать и проводить параллели, ведь все повторяется, в конце концов. То, что у нас происходит на Донбассе и в Харькове — то же самое происходило в Польше во время Второй мировой войны. То есть, немецкие отряды под видом поляков нападали на немецкую территорию, подбрасывали из концлагеря убитых людей, одетых в немецкую одежду, тем самым совершались провокации и давался повод для того, чтобы сделать вторжение на территорию Польши.

У нас сейчас происходит то же самое. Есть факты, которые подтверждают, что агрессия не будет останавливаться. Если мировое сообщество сможет ее остановить, то сумку разобрать никогда не поздно.

Бесіду вела Валерія Гецко.

Фото — з профілю Сергія Коби у Фейсбуці.